— Он не дразнится, у него в самом деле голос такой.
— Докатилась, что ли? — с надеждой спросил шашлычник.
Далеко впереди замаячили человеческие фигуры.
— А ты тут до зимы сидеть собрался? — оскалился Борис, переходя на «ты».
Вооружившись одной из свечей, я медленно пошел в сторону от алтаря. Мысль о том, что неразумно оставлять пленника одного взаперти, а то мало ли что он сделает, рассосалась очень быстро. Делать здесь было нечего. Из храма вынесли все, что можно было вынести. Остались разве что алтарь и свечи. Да облупившиеся стены пугали истертой росписью, где сквозь невнятные очертания нет-нет да проглядывал чей-то полный понимания и тоски нарисованный взгляд.
Борис подхватил мешок с деньгами и подошел к краю фургона.