— Ты чего, отец, решил, что Пасечник псих? — хохотнул он. Я растерялся. А что тут еще думать? Женя беззаботно махнул рукой. — Не-не, он санитар. Но бухает так, что с пациентом можно спутать.
А теперь вот нашелся и еще один положительный момент: Серый помог мне отвлечься от мрачных мыслей.
Что-то не так. Показалось, или проспект начал изгибаться гораздо раньше, чем должен был?
— Давай, брат, — наконец, подбодрил меня шашлычник. — Если разведаешь путь и вернешься, героем будешь.
Я один в храме. Все, что есть вокруг меня — нарисовано. Да и то давно стерлось.
Москва жила по-новому. Завидев нас, встречные прохожие чаще всего спешили обойти по широкой дуге. От окликов шарахались, сами не окликали.