Я надавил. Катушка уже шла сама собой, съезжая с плиты и опрокидываясь на ребра.
— Животные не заснули. Значит, критерием… э-эм… отсева был разум. Так?
— Значит, военное положение ввели, — предположил я.
— Зато теперь ты отстранен от вредной работы. Политика-то ёкс.
Впереди замаячила еще одна свалка гнилого побитого автотранспорта — там улица Дмитрия Ульянова пересекалась с проспектом шестидесятилетия Октября.
Нас ждали. Пятеро. Не таких крепких, как те, что сопровождали Антона, но и доходяг здесь не было. И ни одной женщины.