Здесь была целая община. Или перевалочный пункт. Или нечто среднее.
— Тихо-тихо, — не меняя позы, прошептал тот. — Сейчас чиркнет.
— Стоять, сучье племя! — хрипло рявкнул Борис. — Или еще кто сдохнуть хочет?
Чувствуя, как приходит осознание трагедии, я отступил на шаг. Будто это Борис был виноват во всем случившемся, будто он мог заразить меня какой-то неведомой инфекцией катастрофы.
Охранник перемену в лице брата воспринял по-своему.
Единственная дверь на всей площадке приоткрыта. Наша дверь. И из квартиры снова доносится эта едва различимая, бубнящая мелодия…