— Таким образом, коллеги, на примере этого больного мы можем наблюдать процессы, возникающие после изменения курса лечения, — профессор Панков вытер испачканные мелом руки. — У кого-нибудь вопросы есть?
— Да. У них у всех маркированные боеприпасы. Пули помечены.
— Нет, командир, — отрицательно мотнул головою Миров, — это уж вряд ли! Мы сюда вдоль болота шли, за спиной немцев обходили. Все видели, они больше пеклись, чтобы отсюда кто не вышел. Не ждали нас. Да и по дороге, перед машиной, два грузовика с фрицами проехали, как раз ей навстречу. Там движение неслабое, как на Крещатике в будний день. Это уж нам так подфартило, что во время боя ни одна собака не появилась. Непуганые на этой дороге немцы, вот и попались. Не подстава это, товарищ майор. А что до коридора этого, так тут и грамотный сержант сообразит — нет отсюда другого короткого пути. Если только вдоль болота уйти. Так там простора для маневра нет, прижмут к краю — конец. Сюда так прийти можно, пока тихо все, вот мы и пришли. А вот уходить — другим путем надо, иначе ног не унесешь.
— Вот тут бобровый капкан и не выдержал… Не тот зверь в него залез. И профессор не просто так с полигона уехал. Он свою шкуру спасал! Что-то не так там пошло…
— И что вытекает из твоих сложных рассуждений?
Я осмотрелся. Немцы стоят грамотно, директрису друг другу не перекрывают. Значит, стрелять будут сразу, как только я дернусь. Пулемет повернуть уже не успею, максимум, что смогу, — срубить ту парочку, что напротив меня стоит. И все.