К этому добавлю, что статья «Кондратюк» в советской космической энциклопедии 1969 года старательно обходит вопрос о разработке покойным Кондратюком маршрута Земля — Луна. В статье лишь туманно сказано, что в трудах ученого рассматривались «траектории космических полетов с минимальными затратами энергии». Сперва это крайне удивляет — ведь известно, как стремятся советские пропагандисты утвердить «приоритет русской науки» где только можно. Но удивление проходит, когда выясняется, что главный редактор энциклопедии — профессор Г. В. Петрович. Под этим псевдонимом скрывается не кто иной, как академик Глушко собственной персоной!
Скажем, Николаев и Попович, запущенные с интервалом в одни сутки, провели, как было сказано, «парный» полет. Но известно, что все без исключения «Востоки» запускались на одну и ту же орбиту, и ее изменение, в свое время предложенное Королевым, так и не было осуществлено. На семнадцатом витке этой орбиты капсула оказывалась в положении первого витка. Происходило это через сутки. Время прохождения активного участка траектории было тоже измерено с точностью до доли секунды. Следовательно, оставалось лишь правильно выбрать момент старта второй ракеты через сутки после первой, чтобы вторая капсула оказалась от первой в непосредственной близости. Если это и свидетельствует о чем-то положительном, так только разве о стабильности ракетных двигателей-связок, имевшихся в распоряжении Королева. Ведь ни Николаев, ни Попович не маневрировали и не могли маневрировать своими капсулами — маневры на орбите были впервые осуществлены в СССР намного позже, чем в США, — в 1968 году.
Поначалу не удалось и это, но затем, когда переднее кресло приблизили к задним настолько, что один из космонавтов как бы помещался на коленях у двух других, «шарик» вместил комбинацию. Впереди посадили доктора Егорова — как самого маленького — и это дало возможность немного приподнять его кресло по отношению к двум другим. Так врач оказался на командирском месте, а космонавт сидел где-то сзади и под ним, но какое это имело значение, если никто из них все равно ни к чему не прикасался в полете!
Повторяю, однако: все это лишь предположения. А неоспоримый факт состоит лишь в том, что запуск спутника внезапно возложил на отсталую страну — Советский Союз — тяжелое бремя космической державы. Непосильное бремя, от которого невозможно отказаться.
Все эти проблемы особенно тяжело волновали Воскресенского. Он видел, что положение становится все более угрожающим и катастрофическим, что миф о «лучшей стартовой площадке» вот-вот лопнет; он видел, что разумными мерами можно как-то упорядочить все дело, прекратить безумную и обреченную гонку, найти свой, пусть скромный путь исследований. Но видел Воскресенский, что Королев не идет с этими предложениями к Хрущеву, а обращаться через голову своего руководителя и друга — не хотел.