Но Маня все же оказалась сделана не из железобетона, и нервов – стальных канатов, как у Митрофановой, у нее не было!
Если б Маня еще секунду, одну только коротенькую секундочку посмотрела ему в глаза, он бы схватил ее в охапку, прижал к себе, стал бы тыкаться носом в душистую прохладную щеку, ныть, скулить, объяснять, как он несчастен и как она, Маня, во всех его несчастьях виновата.
– А я вот как думаю, – сказал он, плюхнулся на свое место и покрутился туда-сюда, – я так думаю, раз уж у нас новые веяния!.. А новые веяния – это хорошо забытые старые, да? Значит, называй меня просто – ваше высокоблагородие! И точка! А вы чего там стоите, как поповна на именинах у архиерея, подруга Катя? Вы не стесняйтесь, проходите, располагайтесь! У нас, может, особенной красоты и нету, но зато везде чисто, тетя Вера только сейчас протирала, а то, если брезгуете, можно газетку подстелить.
…Если бы не Маня Поливанова, как будто растолкавшая его после долгой и мучительной спячки!..
Алекс в последнее время на всякие сценки «из жизни аэропорта» почти не обращал внимания – Маня всегда встречала и моментально заполняла собой всю его жизнь!
– В пустом доме? Где никого не было? Зачем ты по коридору пошел, умник?