Еще четверо шли в его сторону. Не потому, что хотели взять кучей, просто поредели ряды «отребья», и освободившиеся шли к ближнему. И двое всадников уже волокли на крючьях извивающиеся тела. Явно не мертвяков. Шесть шагов осталось, пять… По уму надо бы рвануть вправо, еще уйти к холмам, хоть на дюжину шагов, а потом встретить их, выстроившихся в затылок друг другу, по одному. Отчего же он застыл с опущенным мечом? Отчего смотрит не на страшную четверку, а на медлительных всадников, что, подняв крючья, уже не обращают внимания на остальных противников, а правят коней в его сторону, заходя и справа, и сзади?