— Все в этой смеси, — раздраженно морщился Чаргос. — И бусы болотной ведьмы, и корень синего ручейника, и множество других не менее действенных средств. Я убиваю лошадок. Если они и доживут до утра, то превратятся в полудохлых кляч. Прости меня, Эл, но у нас нет другого выхода!
— Нет, — отрицательно мотнул головой Саш, присел возле Баюла, который сжимал в дрожащих руках пику и испуганно хлопал глазами. — Слышишь, банги? У тебя больше знакомых пиратов в Даре нет?
— Я его знаю! — воскликнул Дан. — Но ведь он священник?
— Лошади у меня больше нет, — хмуро бросил, подходя, Дан. — Молодец, Райба. Один твой. Только если стрела летит в лицо, кольчуга вряд ли спасет.
— Вот теперь мы почти совсем не отличаемся от дарджинцев, — удовлетворенно кивнул Тиир, когда дождь прекратился, а мокрая одежда начала исходить паром. — Грязные, измученные непосильным трудом, пугающиеся каждого шороха. Не забывайте при виде любого серого, не говорю уж о вельможах, изображать ужас на лицах, падать на колени и утыкаться носом в землю.
В деревне не оказалось ни одного стражника, и домов-то было действительно только три да дюжина землянок. Пыльная дорога выныривала из травы, пробегала по деревенской улице и терялась среди высоких копен сена. Ведя коней под уздцы, друзья прошли по широкой, в четыре локтя, меже между огородами, густо засаженными зеленью, спугнули у крайней землянки заодно с ее хозяйкой бурую, в желтых пятнах, козу и выбрались на дорогу. Полторы дюжины чумазых малолеток тут же окружили незнакомцев, загалдели, запрыгали вокруг лошадей, похлопывая по крупам, поглядывая с восхищением на Дана и Райбу, принимая их почти за равных себе. У домов и землянок показались взрослые, вразнобой окликая детей. Несколько мгновений — и деревня словно вымерла. Только седой дед в халате без рукавов, из которого торчали худые, морщинистые руки, остался на месте.