Бойцы заметно приободрились и оживились, послышались обычные подначки, смешки.
Достав из кармана куртки фотографию и рисунок, капитан направился к блошиному рынку.
Еремеев снова поднял голову и посмотрел на него, как на дурака. Хотел что-то сказать, но сдержался.
Волк отскочил, разрывая дистанцию, сунул руку в задний карман, уцепил ловко лежащий там маленький «браунинг», выставил его вперед, прямо к прущему на рожон Черту. В обойме оставалось четыре патрона, и он выпустил их один за другим, целясь куда-то между грудью и животом.
Парнишка замер, будто окаменев, и весь превратился в слух.
— Я уж думал, Павел Сергеевич, что вы в полковниках ходите, — с искренним сожалением проговорил задержанный. — Или хотя бы в майорах. Не ценит вас начальство, значит. Ничего они в людях не понимают! На что уж я, казалось, злость на вас иметь должен, а нет. Потому что вы человек справедливый. Я-то знаю, с блатными общаюсь, вы в большой уважухе.