— Ну, что: пошли, ребята? — подхватил с асфальта старый, потрепанный рюкзак, и первым двинулся к больнице. Старшина со своим небольшим отрядом остался возле машины, но демонстрация того, кто тут и с кем против кого — была достаточно ясной. Пока они подходили к дверям — Артем быстро пробежался взглядом по окнам и успел подумать, что их прибытие оценили: в каждом окне было полно бледных лиц, с опаской выглядывающих на улицу. Похожие лица, вот так же с испугом выглядывающие из окон и дворов, он успел заметить, еще, когда они ехали по улицам поселка. То, что власть в поселке может измениться — и довольно круто! — поняли, как видно, многие и это беспокоило их, потому как нарушало спокойную, уютную, сытую жизнь, а вот что будет дальше — они не знали. И плевать, что теперь почти у каждого сейчас ствол — не в том дело, есть ли он у тебя, а в том, готов ли ты его применить. Было видно, что здесь, как и в его родной деревне, большинство явно хотело только одного: чтобы все было спокойно. Если можно — ну как нибудь без этой ужасной стрельбы, без крови, без встающих зомбаков, в одного из которых можешь превратиться ты сам. Может, это и было правильным, инстинкт самосохранения и все такое, вот только много ли его односельчан осталось в живых, уйдя в леса и надеясь отсидеться там, пока кто-то другой за них воевать будет? Сколько из них вздохнуло с облегчением: "Сегодня — не меня!!!" — пока кого-то вели к Хану в палатку, только для того, чтобы прожить лишний день, а завтра самому пойти на убой, чтобы с облегчением вздохнул кто-то другой? Хотя, если Старый прав — бояться им особо нечего: вояки и вправду, вряд ли начнут сейчас крутой передел, устанавливая жесткие порядки и наводя любимую старшиной "дисциплину". Так что по прежнему будут тянуться сюда торговые маршруты, будут шуметь ресторанчики и петь в них хриплоголосые шансонье, а заводик — штамповать лекарства — пока не опустеют последние склады сырья.