— Грудничок с голоду ревет, — начал, было Старый, глянул на показывающего рукой Артема, на Варьку и осекся, п о н я в. Соображали в команде быстро — сразу двое, Крысолов и Старый метнулись вслед за девчонкой, обходя ее сдвух сторон, Кусок и Банан залегли с оружием наизготовку, целясь в разные стороны. Крысолов тем временем, в два прыжка добежав до девчонки схватил ее и подсечкой повалил на землю. Та, будто очнувшись, задергалась, однако командир, придав ее голову к лесной подстилке, держал ее крепко, и та, тоже что-то сообразив, затихла. Старый тоже остановился, присел на корточки, внимательно всматриваясь в заросли впереди себя, вскинув руку, сжатую в кулак. "Стоять" — перевел жест Артем. Детский плач снова и снова звучал над поляной, но теперь Артем начал четко вычленять в нем что-то…, механическое, что ли. Будто запись одну и ту же крутили. Или, вот: у Кузнеца проигрыватель стоял старый, на нем пластинки можно было слушать, не диски, а черные, большие такие. Иголку специальную поставишь на бороздку в начале пластинки — и все. Пластинка крутится, а из динамика — голос. Шипело только, а так — прикольно, в чем-то — даже интереснее тех дисков, что в плеер заряжать надо было. Иногда иголка попадала в царапину на бороздках — и обрывок фразы или мелодии начинали монотонно без конца повторяться — до тех пор, пока иголку не переставишь. Вот и тут, похоже: — ааа-а, ааа-а — будто пластинку заело.