Цитата #1184 из книги «Злачное место»

…Крупный самец рыси, сидевший на самой верхушке обломанного ствола вовсе не думал спасать кого-либо из людей — они были ему абсолютно безразличны. Мало того, где-то в глубинах памяти хранились смутные образы-воспоминания грохота и резкой боли в боку, связанные как раз вот с такими же двуногими. Так что он просто пропустил бы их мимо, сжавшись в тугой комок — можно было лишь удивиться, как такому крупному зверю удается прятаться на столь малой площади. Но внизу, помимо двуногих, было… Самец не мог бы объяснить, что это такое. Он знал, что такое Ж и з н ь — во всем своем многообразии — с теплым молоком матери, звуками леса, острым запахом течки самки, пьянящей горячей кровью добычи. То, что было внизу — было Н е — Ж и з н ь ю. Или, во всяком случае, не той жизнью, с которой он готов был делить этот лес. Самец знал, что Жизнь — это значит убивать. Но убивать не просто для того, чтобы тело было сильным и послушным, мех — блестящим, а когти — и зубы — острыми. Где-то там, далеко, он знал, что это — не навсегда. Что мех вылиняет, а зубы притупятся. У животных нет смирения — просто он совершенно спокойно, как данность, всем своим организмом воспринимал тот факт, что он, самец — п р о й д ет. Он может п р о й т и из-за бескормицы, из-за слишком холодной зимы или неудачно выбранного места для ночлега — и рухнувшее дерево придавит его, когда он будет спать в его дупле. Но прежде, чем это случится — будет любовь пряная и сильная, будут маленькие рысята, пушистые слепые комки, а, значит, все будет не зря. То, что внизу нависло над двуногим — тоже убивало. И тоже, благодаря этому, растило когти и зубы, увеличивалось в размерах. Но делало оно это не для того, чтобы породить новую жизнь — оно просто тупо жрало. Жрало, чтобы жрать. Самец убивал ради Жизни. Он не понимал, почему убивало то, что было внизу. У него не могло быть потомства, оно было ч у ж и м. Можно было оставить двуногого ему — но самец откуда-то понимал, что, сожрав двуногого — оно не остановится. Оно станет сильнее — и оно будет рыскать по лесу до тех пор, пока не наткнется на самку, которую он оплодотворил. А, значит, погибнут маленькие комочки — и все будет зря. И еще: самец не боялся того, что внизу. Похожее на него существо он впервые увидел несколько лет назад, когда зимой точно так же пахнущее создание, но выглядевшее, как волк, остановилось под деревом, на котором он караулил зайцев. Оно тупо стояло, глядя на ствол и открыв пасть, в которой не таял снег. Самец тоже тогда ощутил прилив ярости и, метнувшись с ветки вниз, сломал хребет странному волку. Тот все равно, правда, дергался. Но самец, выпустив кривые когти, вонзил их волку прямо в глаза, после чего тот затих окончательно. Были и еще твари — поменьше и побольше. От всех от них пахло одинаково и их мясо не хотелось не то, что есть — но даже брать в рот. Некоторые даже кусали его, но ему от этого не было плохо, как другим — он видел, как однажды странная лиса начала рвать куски из другой лисы, а потом та, другая, сделалась точно такой же, как и первая. Он тогда разорвал в клочья обеих. А вот ему укусы были не страшны. Наоборот: раны от таких укусов заживали быстрее, чем от укусов прочих животных. В слюне этих странных зверей не было чего-то, что мешало заживать ранам. Раньше их, таких странных — в лесу не было, но теперь, когда они появились, самец был готов убивать их везде, где встретит. Слишком они были д р у г и е. Он знал, где их слабое место — в голове. А дрались они плохо, те же зайцы, но живые, бывало, куда дороже продавали свою Жизнь. И потому он издал свой боевой крик и прыгнул вниз…

Просмотров: 4