— Налички у меня свободной — мало. Саенко — не больно то на щедрый на зарплату, хоть здесь и лучше, чем в поселке. По продаже "чего-нибудь ненужного". Если вы даже блок НУРСов на базар принесете — и даже "миниган" в нагрузку приложите (Крысолов удивленно глянул на девчонку — но больше ничем своего удивления не проявил) — его у вас все равно никто не возьмет — потому что день сегодня не базарный, народу мало, и ко всем, кто чего-то реально продает-покупает — уже с утра подошли люди Саенко и п о с о в е т о в а л и, никакой угрозы, из оружия ничего сегодня не брать. Ни у кого. То же будет и в ломбарде — просто он закрыт сегодня. Вот случилось так — бывает. И даже если я дедову избу продать попытаюсь, и все, что в ней — сделка не состоится — любые, более-менее крупные покупки — надо фиксировать у нотариуса, через пару минут, как я, к примеру, туда заявлюсь — об этом станет известно Саенко, и нотариусу настойчиво порекомендуют сделку такую не заключать — по крайней мере, часов до четырех, а лучше — до завтрашнего дня. А по мелочи чего начать продавать — не наберется у меня мелочи столько. И покупателей на мелочь эту не наберется.
Дождя, к счастью, не предвиделось, с той ночи, как у Старого приступ сердечный приключился, стояла сухая, теплая погода, летняя, одним словом. Есть никто, после поминок, особо не хотел — так, пожевали немного, сухпай, даже костра не разводили, а потом лапника нарубили да и легли. Кусок вызвался сначала стоять, мол, в больнице на месяц вперед выспался, потом Крысолов. Артему в этот раз "собака" досталась. Банана и Старого решили поберечь, а насчет Варьки — тут и разговоров не было, уж какой из нее караульщик, хоть та и попробовала слегка ерепениться: типа, я на дежурствах тоже ночью не спала.
Когда они подошли к дому Кузнеца, Артем с радостью увидел, что отец, хотя и бледный, сидит, прислонившись к скамейке, вкопанной рядом с колодцем. Рукав куртки у него был отрезан. Раненая рука перевязана, а в другую руку по прозрачной трубке капалась какая то жидкость из пакета, подвешенного прямо на ворот колодца. В трубку подкалывал что-то шприцом еще один член команды — довольно пожилой уже дядька с седой головой.
— Здравствуйте, — Артем решился обратиться к торговцу. Тот всмотрелся в лицо Артема — в зале темновато было, хозяин еще генератор не врубил, но наконец, узнал вроде. Улыбка появилась на его лице — по-видимому, по въевшейся привычке, но быстро искривилась и он вновь насупился.
— Там до Херни алмазная компания была, алмазы гранили, а за границу бриллианты гнали, — пояснил Старый, — я в том магазине, где эти брюлики продавались, был один раз. Зрелище, конечно, обалденное — витрина вся аж переливается. Того бриллианта и не видно, вроде, а сияет, сукин сын — аж глазам больно. Магазины, конечно, разграбили в первые же дни, кто ни попадя, а вот до складов сразу руки не дошли. Ну, и слетелись, они туда, как мухи на мед, а к тому времени "старатели" уже от крови совсем поошалели, никого не щадили. Они и так отморозки были, а кроме того там и нелюди оказались Местным туго пришлось, вот и позвали на подмогу военных, ну, и мы там к месту оказались…. Отчаянно они дрались, сволочи. Я тогда, к слову, в первый раз нелюдя и увидел.