- Сержанту Фомину и механику-водителю Поповичу командование гарантирует жизнь. Но они должны искупить кровью измену перед Родиной в штрафной роте.
- Не стоять, вперед!!! - во все горло заорал он. - Под вами гать уходит, не стоять! Близнята! Не сметь, вперед!
- Соображаешь, сынок! Сожрало оно парня, вот и заурчала его поганая утроба, довольная жертвой…
- Да… - протянул Попович. - Кто ж теперь и разберет! Может, лучше бы сразу померли?
Теперь рядышком, как на лавочке, сидело уже семеро - четверо из «тридцатьчетверки» и трое вывезенных на броне из экипажа сгоревшего днем БТ-7. Все они были одеты в черные комбинезоны из плотной материи, на головы напялены привычные шлемофоны. В руках трое держали советские автоматы ППШ, а пожилой - еще малоизвестный на фронте пистолет-пулемет Судаева. Вояки очень походили на воспетых в песнях советских танкистов, если бы не малозначительные детали формы.
Сейчас перед ними стоял широкоплечий и подтянутый офицер в туго перетянутой ремнями шевиотовой гимнастерке, с золотыми галунными погонами на плечах. На груди плотно, в два ряда теснились серебристым блеском кресты, ордена и медали - впору глазами от удивления хлопать.