Все побежали за декорацию. Побледневший Циргиладзе сидел на ступеньках и держался за сердце.
Женина популярность была для меня — просто клад. Мы, его друзья, использовали ее в хвост и в гриву. Права гаишник отобрал — посылаем вызволять их Леонова, сухую колбасу достать — к директору магазина идет Леонов, разрешение на съемки на правительственной трассе — опять Леонова отправляем договариваться.
— По Головинскому не сможем, — сказали ему, — Там сейчас все перерыто — трамвайные рельсы кладут. Можно по Плехановской улице.
— Ты где, ётить! — крикнул Ётить. — Иди сюда!
— Я женским голосом говорил, он подумает, что это шутит поклонница.
— Соль, — гордо сказал Отар. (Дело происходило во время войны, и соль была большим дефицитом.) — Для семьи.