— Ну-ну, — заинтересовался Калатозов, — прочтите.
— Это невозможно, — сказала Люся. — Будет скандал!
— А как мы его узнаем, этого Лангуа? — спросила Галя.
А дело было так. У Пономарева были камни в почках. Стоило ему понервничать, камни начинали двигаться, и тогда он мог писать только лежа. Когда в Ворошиловске объявили тревогу, Виктор Михайлович решил, что началась война. От нервного потрясения ему захотелось писать, и он прилег во дворе у какого-то обшарпанного здания. А это оказалось районное отделение милиции, и ему влепили трое суток за хулиганство.
На правах близкого друга я сидел рядом с юбиляром.
— Гия, скажи, а о чем наш сценарий? Меня спрашивают, а я никак не могу сформулировать.