— К-кошмар! — сказала Лика Ароновна. — Я звонить не буду. Георгий Николаевич, вы мужчина!
— Нет, лучше, если вы выйдете, — и шепотом объяснил: — Микрофоны.
И тут все перестали мыться и молча смотрели на это явление. И опять я заметил, что все внимание почему-то концентрировалось на его пипиське. Ну, пиписька как пиписька, ничего особенного. У отца и боевых орденов больше, и…
— Я извиняюсь, но под Чайковского и под Равеля он у меня спит.
И мы сняли второй дубль, как я предложил.
И с этой надеждой мы поехали к Бондарчуку выполнять решение худсовета — уговаривать.