Во-первых, Джим Хокинс осатанел от заточения в усадьбе сквайра и возненавидел своего тюремщика, старого егеря Тома Редрута. Егерь платил Джиму полной взаимностью.
Рискнул и он. Рискнул чужими деньгами. Не очень большими – затянув потуже пояс, за два-три года смог бы возместить ущерб из своей доли дохода.
Вот как… Значит, он не просто потратил свою долю сокровища на… в общем, на бессмысленное дело, но и подставлял себя под пули или клинки… Ну и чем он после этого лучше Бена Ганна? Тот хотя бы три недели чувствовал себя королем…
Потребовал бы большего – тут же очутился бы за решеткой. Даже будь Джим чист и невинен, как младенец, сквайр сумел бы отыскать в своих владениях кучу свидетелей его преступлений. А судья Ливси обеспечил бы приговор. К тому же, надо признать, чистотой и невинностью Хокинс-младший далеко уступал младенцам.
Стоп! Кто такая миссис Кроссли? Откуда она взялась? Ни разу, нигде Хокинс не упоминает никого из жителей деревни по имени. Среди посетителей «Бенбоу» один раз назван некий «садовник Тейлор», но вполне вероятно, что это садовник из усадьбы сквайра.
Однако Ливси очень старательно пытается преувеличить силы противников. Он не просто приписывает им замыслы, никакими поступками не подтверждаемые. Он утверждает: сошедшие на берег пираты были вооружены пистолетами.