"Еще метр, — решил я, — и плевать на всякую конспирацию, применю свое заклятье".
Не задумываясь, я подхватил мальчишку на руки, и приподнял его, а он замер, пристально вгляделся в мое лицо, наморщил нос и заплакал. Я поставил малыша на пол и хотел спросить его, в чем дело. Но объяснение было получено от миловидной полной шатенки лет тридцати пяти, жены прошлого барона Эхарта, имени которой я, к сожалению, не помнил.
— Неплохо. А что они хотят от меня получить?
Шум тихих осторожных шагов человека за моей спиной удалился к двери. Но практически сразу пришли новые звуки, шаркающие и какие-то неловкие, словно пьяный идет. Ничего подобного здесь и сейчас я не ожидал, поэтому обернулся и обомлел. В гостиную входил мой старый друг Нунц Эхарт. Однако я помнил его крепким широкоплечим молодым человеком, который был превосходным бойцом, дуэлянтом и бабником, и тогда он много и часто улыбался. А теперь, после тяжелых ранений, полученных им при ликвидации шпионской сети врагов империи, передо мной предстала еле передвигающаяся на своих двоих развалина. Затянутое в тугой мундир, сапоги и черные перчатки тело. Лицо состоит из множества пересекающих один другой рваных шрамов. Губы две черные ниточки. На глазах очки с толстыми линзами. А лысый череп представляет из себя нечто пожухлое и скукоженное с отметками множества черных квадратиков, свидетельствующих о том, что кожу пересаживали.
Тело отлетает прочь. Мой клинок выходит из тела противника. На долю секунды я замираю и оглядываюсь. Бой начался только что, а с нашей стороны уже есть убитые. Трое дружинников лежат на земле, но размен прошел не самый плохой. За их жизни мы взяли семь вражеских. Это нормально.