— Н а х о д и л с я? — спросил Данил медленно. — В прошедшем времени?
Федул нажал. Между ними и Фантомасом осталась одна-единственная машина, но ее обойти уже не удалось бы — движение тут двухрядное. «Скорпио» шел следом. «БМВ» промчался мимо огромного черного паровоза — настоящего, в качестве монумента красовавшегося на идущем из ниоткуда в никуда десятиметровом отрезке рельсов — свернул вправо, в тихий пешеходный проход, резко тормознул, тут же распахнулись обе дверцы, из машины выскочили Фантомас, Есаул, двое незнакомых — и из рядом стоявшей «Хонды» рванулись четверо.
Паниковать он не собирался, был отработан и такой вариант. Слышно было, как Кондрат бубнит в рацию условное число. Минут через десять подлетит парочка дежурных экипажей — чтобы в случае чего было побольше свидетелей. Но все равно, десять минут надо еще продержаться…
— Сказал же, сам пока не знаю. Греби все, что подвернется. — Данил похлопал его по колену и встал. — Покедова…
— А что говорил про клад? — как мог небрежнее спросил Данил.
Клебанов остановился перед ним. Молодой, не дотянул еще до тридцатника, узколицый, губы сжаты. Поморить голодом недельку, надеть буденовку — получится вылитый Мальчиш-Кибальчиш со всей своей юношеской преданностью идее. Не сказать, что неприятен на вид, но такие лица чаще всего бывают у идеалистов и фанатиков, а эта публика, несмотря на все свои положительные стороны, обладает и массой отрицательных. И когда ты им попадаешься на зубок, освободиться от них даже труднее, чем от откровенной сволочи, от идеалистов-то…