Молодой человек захлопнул за ним дверцу, сел рядом с шофером, отделенным от пассажиров темно-матовой стеклянной перегородкой.
На двойную беду, молодой открыватель шантарской платины оказался упрямым и несговорчивым, не слушая увещеваний и намеков — может, по юношескому максимализму, а может, очень уж хотелось одним махом оказаться в ферзях. И сгинул год спустя так надежно, что не обнаружился ни в пятьдесят шестом, ни вообще. А о месторождении забыли напрочь — для того района существовала установка исключительно на золото. Да вышло так, что случай свел Лалетина в Ялте с умиравшим от рака профессором. Старец, родом из Шантарска, некогда был в свите Бочкарева и остался, наверное, последним из живущих, посвященным в ту давнюю паскудную тайну…
— В Киржаче? — Клебанов цепко глянул ему в глаза.
— Сексуального террориста откопали? Прелестно, сюда его, болезного…
Кое-кто из фантомасовских оглянулся — но сам предводитель и ухом не повел.
— Слушайте! — сказал Данил. — Уж вам-то следовало бы знать, что в «шарашках», как вы изящно выражаетесь, в машинную память ничего т а к о г о стараются не загонять.