В истребители его все равно не взяли, только в транспортный полк. Потому что он не был японцем. Когда по той же причине его не приняли в Особую эскадрилью Божественного Ветра, пилоты которой давали клятву не возвращаться с задания живыми, он заплакал от бессилия. Мечта ускользала, оставалась недостижимой.
Она не стала подниматься, чтобы не терять времени. Поползла на четвереньках. По обломкам, по осколкам, по мокрому.
Все заговорили разом, перебивая друг друга, а Джк лишь улыбался усталой счастливой улыбкой.
Золотая была работа. Весело, башлево. И коллектив хороший. Грех жаловаться.
«Запираться будут двери на улицу» — милиция перекрыла въезд-выезд.
Вечная благодарность учителям, намертво вколотившим в голову Мусе, как себя вести и что отвечать в этот страшный час. Не сбился он, не запнулся, не дрогнул голосом.