Но некое время спустя вдали раздался петушиный крик, и с ним, одно за другим, очнулись все чувства. Петух — первохристианский символ Пробуждения, вспомнил Губкин.
Аэропорт тут очень хороший. Служба безопасности многочисленна, но не слишком ретива. Терагерцевых детекторов, способных обнаруживать пластиды, пока не установлено. Тарик несколько раз проходил через здешний контроль в жилете, и ничего. Правда, с его внешностью и паспортом на имя Уолфорда Эшли это нетрудно.
А что раздеваться-то? Гражина и так была совсем голая.
— Не будем делать скоропалительных выводов из частного случая, — заворковал он. — В конце концов, наш молодой коллега сам виноват. Бармен нарушил должностную инструкцию, согласно которой «собак и прочих животных, в соблюдение санитарных норм, не разрешается допускать в пищераздаточные блоки, как-то: кухни, рестораны, бары, кафе, буфеты…»
От рычания за спиной он вздрогнул. Разозлился жутко, в первую очередь на собственную нервозность. Ну и на болванов, которые не могут уследить за собакой.
Внизу было мусорно и муторно. Обломки, дым, запах требухи и дерьма, кто-то вопил во всю глотку. Влад из этого стремного бардака улетел, не оглянулся.