Связной сказал что-то еще, уже не кафирам, а Мусе. Наверное, подбодрил или просто попрощался. Слов Муса не разобрал.
Сделался Губкин легче воздуха и плавно, словно гелиевый шарик, поднимался мимо этажей аэровокзала.
Восстановилось зрение, хоть и неполностью. Все вокруг клубилось и подплывало.
И показал тайком плоскую фляжку, которую Влад успел цапнуть со стойки в самый последний миг своей жизни.
Согласно «Учению о вхождении в чрево», пригодная для деторождения утроба не должна напоминать по форме ячменное зерно, муравьиную талию или рот верблюда.
Некоторое время она наблюдала за парой любовников. Как нелепы их движения. Как некрасиво свесилась с кровати нога. И вообще. Неприятно. Мисхор, восемьдесят четвертый год, август месяц. Ю.А. что-то наврал жене про конференцию, а сам… Анна тут же увидела перед собой лицо молодого, еще даже не пятидесятилетнего Ю.А., услышала его голос. «Врать научился — программа „Время“ отдыхает. Даже Савичева приплел…» Какого еще Савичева? Немедленно возник и Савичев. Сергей Леонидович, из Ленинградского университета. Завел что-то про раскол среди еврокоммунистов по вопросу о всемирно-историческом значении Великой Октябрьской социалистической революции. На фиг Савичева.