Лежа на спине, Жан ничего не видел, кроме клубов черного дыма. Боли он не чувствовал. Что случилось, не понял.
— Я по смерти чело… то есть черт дотошный. Если делу будут учить, косить не стану. А после Учебки что?
Черти этого, видно, ждали. Так грохнули — прямо слезы из глаз.
Другой, смуглый молодой парень в черном мешковатом костюме, брезгливо поморщился и сплюнул.
Девиз для медового месяца был пределен: «Желание».
На одиннадцатом КПП (этот термин Александру вспомнился из-за армейской службы) его пытали, во-первых, на предмет гордыни — ничего не нашли. Во-вторых, на грех тщеславия — тоже обошлось. В-третьих, в смысле непочтительности к отцу-матери. Здесь вообще мимо, потому что Губкин вырос в детском доме и родителей своих не помнил. Зато по четвертому пункту, хуле на поставленные от Бога власти, лишился он сразу нескольких хламид. Грешен, хулил власть, причем злобно и в непозволительных выражениях.