Жан, бедняжка, все это время был вынужден поддерживать благочестивую беседу со своей соседкой слева. Некая мадам Брикур, пенсионерка. Ее очень интересовали современные теологические воззрения на загробную жизнь и прочая ерунда. Он сидит весь красный, ерзает, того и гляди в штаны спустит, а она «блаженный Августин», «блаженный Августин».
За время, пока Джк отсутствовал, возник внутренний конфликт в Мусульманском отделе. Там зам подсиживал зава, коллектив раскололся на две части, начались всякого рода подковерные игры, и эта грызня не замедлила сказаться на положении дел в подшефном регионе.
Чуть дальше была белая эмалированная раковина, вся заляпанная красными каплями. Кровь, подумал Губкин и ошибся. Это разлетелся вдребезги графин с клюквенным морсом.
Губкин, понтярщик дешевый, взял кофе «экспресо». Хрен его знает, почему так называется. Кофе как кофе, только чашка маленькая и без молока. Барбосу своему, как обычно, Губкин заказал колы. Себе Колыванов взял пива. Вслух сказал: «Дай-ка безалкогольного». На дежурстве алкоголь ни в коем случае нельзя. Бармен Влад, ему объяснять не надо, налил нормальной «Балтики». Запах-то один, хрен кто разберет и докажет, какого пивка выпил Колыванов, алкогольного или нет.
Не было ни вопрошания, ни внушения, о каких можно прочесть в иных божественных книгах. И губкинские сопровождающие тоже безмолвствовали. Заступник стоял, почтительно склонив голову. Бес, который у Губкина был какой-то хмурый, лядащий, закрыл рожу когтястыми руками.
В его глазах читалось: наклюкалась тетка.