– Молчать! – тихим, но непререкаемым голосом прервал он Михаила. – Ты едешь в Ташкент. Навсегда, без права выезда. Брасова дает требуемые показания офицерам Дворцовой полиции, после чего, – тут он задумался и спросил уже другим, обеспокоенным тоном: – Ты хочешь, чтобы она ехала с тобой?
«30 июня сего года мы в составе десяти человек, данные коих мною названы выше, совершили налет на банк в Нижнем Новгороде…»
– А это наша фирменная задумка. Я, когда начинали, прикинул: если гнать в Лондон ничем не подтверждающуюся дезу, они быстро перестанут верить. И мы пошли другим путем, смешанная группа из сотрудников жандармской Разведчасти и офицеров разведки Генштаба готовила для нас высококачественную дезинформацию, а мы ее затем продавали за неплохие деньги. То есть британцам-то в рамках операции, а вот французам, итальянцам, югославам, японцам… Я, откровенно говоря, удивился, какой большой спрос на российские секреты. Даже чехи покупали, представляешь? За их счет мы не только финансировали свою работу, но и передали часть денег в Генштаб и Корпус, в секретные фонды. А Альбион, соответственно, получал подтверждение нашей полуправды из других мест. И верил!
Министр финансов склонялся к компромиссу, он знал, какую дыру в бюджете страны пробила оккупация Рейнской области десять лет назад, и помнил, что возобновление платежа репараций дефицит не покрыло.
– Ясненько. А по этому Коттоне что-нибудь новое появилось?
– Каком кверху, – покровительственно усмехнулся Ежевский. – Это на обыск в суде подписывать нужно. А у нас выемка! Мы ж не ищем ничего, мы приходим и требуем выдать из определенного совершенно места, сейфа на имя Пирелли, совершенно конкретные документы. Выемку я сам произвожу.