Иорданский лейтенант, все более вдохновляясь, продолжал грузить на собеседника ужасающие подробности (которые выдумывал на ходу, просто несколько раздувая реально непростое положение дел). Потом, Гедеон Сполдинг перебил его.
— Знаешь, Тали... — задумчиво произнес лейтенант Мидгем, — я тут подумал...
Адвокат-эколог, продолжая лежать на воде лицом к небу, чуть заметно улыбнулся. У Маргариты Кларион была наследственная армейская жилка – что, в общем-то, вполне естественно для дочери капитана гвардии Эббота. Позапрошлый президент Агренды окружал себя людьми из своего рода наследственной армейской касты колониальных времен. Смелыми, верными, прямыми... И непригодными для асимметричной войны. Гвардейцы Эббота могли умереть с честью в неравном бою, но не могли победить...
— Конечно, я знаю! Гитлер проиграл, поэтому, он в дерьме, а Черчилль в шоколаде. А повернись ситуация иначе, и историки сочинили бы про британские концлагеря.
— Нет, но я РАБОТАЮ НАД ИХ ИЗУЧЕНИЕМ, — ответил Стэн (и это значило: «меня не устраивают некоторые условия работы, и я торгуюсь, чтобы условия были изменены»).
После возвращения на борт «Embraer Legacy», Чиа обнаружила, что состав пассажиров (которых было всего восемь, включая, ее) сменился наполовину. Подсевшая четверка — молодые и довольно симпатичные мужчины, были по стилю явно африканцы, а по расе, скорее, северо-западные европейцы. Как и полагается африканцам, они экспрессивно общались на смеси нескольких языков, дополняя слова яркой жестикуляцией.