— Конечно, это не просто реклама, — подтвердила Кави Айви, — это крайне важный узел в бюрократической паутине. Если пираты являются субъектом военных операций, то они образуют не узел с маркером «криминальный риск», а узел с маркером «риск от боевых действий», что совершенно меняет цену их атак на большом рынке. Страховые расчеты, судебные дела по претензиям в договорах поставки, гарантии для профсоюзов моряков, специальные полномочия военных контингентов и заказы на специальные вооружения, планируемые потери гуманитарных грузов – влияние на все эти феномены глобальной экономики оказывается доступно для целенаправленного воздействия через простого и дешевого сомалийского пирата. Пиратский бизнес в этом регионе становится для всех крупных игроков таким же понятным инструментом финансового рынка, как, скажем, фьючерсы. Атаки сомалийских пиратов выходят на фондовую биржу. С этого момента, пиратский бизнес стабилен, и не зависит от таких мелочей, как выплата или невыплата выкупа за конкретное судно. Производители товара с лейблом «сомалийские пираты» перестали зависеть от грубой материальной реальности, и достигли ранга финансовых фантомов. Это примерно как канонизация какого-нибудь попика в католицизме. Он из простого продавца крестин, венчаний, отпеваний и отпущений становится священной персоной, самостоятельным фантомно-товарным объектом религиозного рынка.