— Зой, давай-ка в ванную быстро. — Федор говорил с подчеркнутым терпением, даже с этакой немножко сюсюкающей ласковостью. Так с безнадежно больными говорят. — А потом уже позавтракаешь. Но тоже очень быстро. А потом ты быстро найдешь свой купальник, потому что за нами приедут уже через сорок минут, а купальник ты вчера так и не нашла. Правильно?
— А я откуда знаю, знает она или не знает? Не знает, наверное… А то бы сожрала — или его, или ее. Или обоих… — Макаров вдруг замолчал, подозрительно уставился на Павла и зловеще спросил: — А кафель ты купил? Нет?! А где тебя сегодня полдня носило? Ты что, опять Зою выслеживал? Паш! Я ж тебя вчера предупреждал! Я ж тебе русским языком объяснял! Тебе неприятностей мало, да? От одной беды только-только отделался — так нет, опять ему неймется! Паш, я серьезно говорю: там очень опасно. Очень. И никакая спецподготовка твоя не поможет. Сгоришь в собственной машине вместе со своей спецподготовкой, честное пионерское… Ага. Или еще что-нибудь такое. Серый…
— Не хочу. — Аленка помолчала, посияла нестерпимыми глазами и вдруг печально сказала: — Я хочу, чтобы ты всегда меня купала. Ты сможешь?
— Это кто? — с придыханием спросила одна тетка, выглядывая из-за плеча Зои на лестничную площадку.
— Если нас будут часто видеть вместе, пойдут разговоры. Понимаете? Начнут и другие лезть. Потому что если вам можно, то почему другим нельзя? Чем вы лучше других?
Зоя на шею Павла пока не бросалась. Но это ведь только подождать, когда она проснется…