В. Пусть не все, но многое. Ради тебя рисковать, например, репутацией или даже жизнью.
В. Ты все еще не одумался? Ради твоей собственной пользы прошу: скажи, что и как ты сделал с женщиной?
Секретарь замер, занеся перо над чернильницей наизготовку, глядя одним глазом на палача (тот неподвижно стоял за спиной обвиняемого), а другим — на самого Ханца Вольфа, молодого человека двадцати шести лет от роду… кажется. Точно секретарь не помнил. Собственно, все, что он записывал, он забывал через мгновение: во-первых, всего не упомнишь, и, если все запоминать, не хватит места для мыслей. А во-вторых — не его это недостойного ума дело.
— Я тогда решил, что со мной никто и никогда ничего подобного сделать не сможет. Так долго и быстро я никогда не бежал. Сквозь лес. Через поля. В обход деревень. Пока не упал. Я бы умер, если бы не Эльза. Сейчас я думаю, что это, может, было бы лучше…
— Т-ты сам-то не нервничай, брат… Ну, хорошо, допустим, соучастник. А проблема в чем?
О. Я ничего дурного не сделал… прошу вас, перестаньте…