Наконец, в семидесятые годы, пришел тот режиссер, которого Театр ждал: новатор, не боящийся смелых экспериментов, веселый, неординарный, талантливый и яркий. Театр ожил. Никакой тебе классики, больше похожей на документальное кино, когда показывают заседание парткома или революционную действительность, никакой скуки, никакой монотонности, все разнообразно, смешно и непонятно. Или очень серьезно и даже грустно, до слез, но все равно малопонятно, только пробивается сквозь сукно кулис смутное ощущение трагичности и невосполнимости потери, закамуфлированное странными и чудными образами текста, костюмов, декораций и актерской игры.