Зарубин посмотрел на дольки помидоров и сглотнул.
– Позавчера было, а сегодня уже нет. Никита, я правда ничего не знаю, мне ничего не говорят и к Леве не пускают. Состояние стабильно тяжелое – вот и все, чего я могу от них добиться.
Она вымыла посуду и отправилась в душ. Стоя под горячими струями и пытаясь смыть с себя противную неуверенность в собственных силах, она вдруг подумала: «С театром я, конечно, вряд ли совладаю. А вот с мальчиком Артемом Лесогоровым вполне могу справиться. Молод он еще со мной тягаться».
– А если Лев Алексеевич не поправится, то вам, наверное, придется привыкать к другому начальству, – бросила Настя пробный шар.
Они вышли из кабинета художественного руководителя, дошли до двери, выходящей на служебную лестницу, и в задумчивости остановились.
– Как ужасно то, что случилось с Львом Алексеевичем, какой кошмар! Что теперь будет с ним, с его женой, со всеми нами?