– Почему вы не пользуетесь диктофоном? – спросила она. – Разве стенограмма лучше?
– Ну и черт с ним, – сердито отозвался Блинов. – Все равно для порядка надо и в театре информацию собирать, хотя, на мой взгляд, это пустой номер. Еще один опер с территории разрабатывает линию убийства из хулиганских побуждений и шерстит местную шпану, Зарубин помогает мне с деловыми отношениями, а ты с пацаненком сиди в театре, может, научишь его уму-разуму. И посмей только скрыть от меня хоть одно слово, хоть самый маленький фактик, я тебя урою по самое не балуйся, а у Стасова твоего лицензию отнимут. Ты никто, звать тебя никак, и полномочий у тебя никаких нет. Поняла, сыночка?
– Ну что вы! Кто Лев Алексеевич – и кто я? Мы с ним только на репетициях встречались, никаких приватных бесед.
– Вроде бы нет, иначе он, наверное, помог бы ей с деньгами, я так думаю, – наконец проговорила она. – Я ее, правда, давно не видела. Может, за это время появился кто-то. Нина вообще-то женщина красивая, яркая.
– Только осторожно, – усмехнулась Арбенина. – Мы с тобой в одной упряжке, не забывай. В таких ситуациях опасно просить совета у партнера по сцене.
– Еще какие! – Людмила отправила в рот последний кусочек сочного мяса и отодвинула тарелку. – Оснований навалом, да толку-то что?