– И ничего. Пришлось Антохе еще раз хоронить.
– Остался он с двумя маленькими детками. Вот такая у него история.
– Тяжело с вами, – муркнул Кот. – Чего вы все время ссоритесь-то? Я лично давно заметил, что все страхи у людей в головах сидят и жить им мешают. Напридумывают себе кошмаров – и давай их бояться! Скажут сами себе: если это случится – то все. А что – всё? Чего – всё? Небо рухнет? Земля разверзнется? Набьют головы всякой мутью и носятся с ней как с писаной торбой. Вот и Бережной с Дудником такие же. Да, они душой болеют за завлита, да, им хотелось бы, чтобы у него в семье все было гладко. Но не более того. А вот придумали себе страх, что Илья Фадеевич расстроится, а его, может быть, и уволят после этого, и давай разводить тайны мадридского двора на ровном месте. Ну, расстроится. Ну, уволят. И что? Главное – никто не умрет. А они, глупцы, не понимают, что в жизни главное, а что – так, ерунда.
Лесогоров прошелся по просторной комнате, зачем-то откинул, потом снова задернул штору на широком эркерном окне.
– А этот Кирилл – он мог ударить Богомолова по голове? – продолжал допрос Змей. – Может, они ссорились?
Ну слава богу, с улыбкой подумала Настя, отлегло. А то она уж решила было, что совсем утратила нюх на людей.