– Нянька и есть, – подтвердил Зарубин. – Он что, и про няньку тебе не рассказывал? Хотя, конечно, – спохватился Сергей, – если он ничего не рассказал, то и про нее ты тоже не знаешь. Это жена того самого мудака, который Антохину жену застрелил.
Они поднялись на тот этаж, где располагались гримуборные, и повернули в «мужскую» сторону. Гримерка Звягина была захламленной и тесной, в нее, кроме диванчика для отдыха, шкафа для одежды и умывальника, были втиснуты три гримировальных стола.
– Так почему же она этим не занимается? – настырно продолжал Сташис.
– У меня есть еще два средства, – спокойно заметил Змей.
– И еще мне очень нравится Арбенина, – признался Артем с совершенно детским смущением. – Когда я договаривался с Львом Алексеевичем, я специально оговорил, чтобы Евгению Федоровну заняли в спектакле, для нее там есть большая интересная роль адвоката. Она такая красавица! – в его голосе зазвучало восхищение. – Я ее с самого детства люблю, особенно она мне нравилась в «Восхождении к вершине», помните, был такой фильм? Я его раз пять, наверное, смотрел, если не больше.
– Деточка, это же был пьяный аффект, это не в счет. А других примеров ни вы, ни я привести не можем. Вы поймите, творческие люди не склонны к убийству в принципе, потому что убийство – это разрушение, а они потому и творческие, что они созидают, у них все нутро под это заточено. Так что ни актеры, ни режиссеры, ни художники – никто из них не может быть убийцей. Да, по морде надавать могут и вообще могут руки распускать, это у них случается, как и у всех людей, могут и буйствовать, и дебоширить, и драку затеять, и в конце концов могут убить, если под горячую руку им попадешься. Но я вам повторяю: это будет случайное убийство, пьяное или аффективное. А убить так, как чуть не убили нашего Льва Алексеевича, – это же совсем другое дело. Человек должен был задумать преступление, готовиться к нему, стоять, караулить, выжидать, что-то планировать, подыскивать орудие, потом улучить момент и хладнокровно тюкнуть по голове… Нет, это не наше. Для того чтобы это сделать, нужны совсем особенные душевные и нравственные силы, которые мы, творческие люди, привыкли направлять совершенно в другое русло.