Они так увлеклись изучением правил внутреннего распорядка театра, что закипевший чайник успел остыть, и пришлось греть его снова. Настя заварила чай в красивом фарфоровом чайнике, разлила в чашки и, делая маленькие глоточки, продолжала думать об Артеме Лесогорове. Она спросила его: «Почему вы это терпите?» И он сделал паузу. Почему? Потому что у него не было ответа, к вопросу Артем оказался не готов. Что это может означать? И действительно, почему он все это терпит? Его резоны насчет Богомолова и Арбениной выглядят сомнительными. Что же там на самом деле? И это его любопытство к следствию, его бесконечные вопросы… Скорее всего, он откуда-то узнал о каком-то конфликте в театре, о какой-то скандальной ситуации, специально – тяп-ляп – соорудил пьеску и нашел спонсора, чтобы пролезть в театр и понаблюдать за ситуацией изнутри, собрать материал для сенсационной публикации. Да, пожалуй, именно так все и выстроилось, тогда все получается логично и объяснимо, даже тот факт, что пьеса оказалась такой сырой. Разумеется, он готов терпеть любые нападки на собственный текст, лишь бы удержаться в театре, потому что у него нет амбиций автора-драматурга, зато есть амбиции автора-журналиста. И вот пришел Артем в театр, осел в нем, начал вынюхивать и высматривать, а тут покушение на Богомолова… Связано оно с той ситуацией, которая привела Лесогорова в театр, или нет? И что это за ситуация? Артем явно что-то знает, но ведь он ни за что не расскажет, будет делать невинные глазки и все отрицать, а информацию придержит для себя, любимого, чтобы потом выстрелить сенсацией. Дескать, милиция бессильна, а он, молодец-удалец, неподкупный и беспристрастный журналист, все раскопал. Плавали, знаем.