– Кто там у нас остался? Костюмерша Гункина?
Конечно, Елена Богомолова могла бы рассказать куда больше, все произошедшее до сих пор яркой картиной стоит перед глазами, но только разве это кому-нибудь интересно? Всех волнует только одно: выживет ли? А если выживет, то каким станет? Прежним? Или глубоким инвалидом?
– А нельзя его как-нибудь… – Семаков сделал выразительный жест, будто выпихивал кого-то из кабинета. – Пусть бы ушел совсем, не болтался тут под ногами. Семен Борисович сам бы пьесу переписал, он это сделает быстро и хорошо. Поставили бы две фамилии на афише – и все довольны.
Да, подумала Настя, история показательная, но вряд ли имеет отношение к покушению на убийство. Пора переходить к более насущным вопросам. Например, проверить то, о чем поведала актриса Арбенина.
– Ничего хорошего, – согласилась Ирина. – Будем надеяться, что Юрка найдет какие-то слова, которые их убедят. Не хочется дело до суда доводить. Кстати, девочки, двадцать третьего ноября Юрка назначил мне встречу с отдыхающими в своем пансионате. Приезжайте, а?
– А почему вы раньше не переговорили с Малащенко? – сердитым шепотом спросила она. – Ведь вы же проводили опросы здесь, в театре. А Малащенко все-таки руководство, он член худсовета. Как же вы мимо него прошли?