– А ты не бросай неосторожных слов, когда имеешь дело с женщиной, – улыбнулась Настя. – Ну, выкладывай, что ты там пытаешься от меня скрыть?
– И не говори, – поддакнул Ворон с высоты толстой короткой ветки у самой макушки древнего дуба. – И что самое обидное, мы с тобой тоже этого не узнаем, потому что мы – вечные. Для нас смерть самим нашим устройством не предусмотрена.
Антон тут же положил посреди стола включенный диктофон и вопросительно посмотрел на актрису. Та благосклонно кивнула.
– Ну, какие. – Девушка наморщила гладкий фарфоровый лобик. – Всякие ходят. Насчет рекламы приходят, журналисты, телевизионщики, спонсоры, писатели иногда тоже бывают, рукописи приносят, но я их сразу к Илье Фадеевичу отправляю, хотя бывают такие настырные, что к завлиту идти не хотят, а хотят непременно свои писульки самому Богомолову показать. Актеры частенько пытаются прорваться.
«Скорая» приехала довольно быстро, хотя Елене эти десять минут показались целой вечностью. Из машины вышли врач и медсестра, через несколько секунд появился и водитель, который открыл заднюю дверь и достал носилки. Подойдя к сотрудникам патрульно-постовой службы, он о чем-то коротко переговорил с ними, после чего обе машины – ППС и «Скорая» – включили фары, направив свет на лежащее тело.
– Ну, пойдемте искать следующих собеседников, – сказала Настя Антону.