Настя кивнула. Нельзя сказать, что она очень хорошо помнила эти книги, прочитанные в далекой юности, но какое-то понимание у нее все-таки осталось.
– Она должна в первую очередь поговорить с врачами, не спрашивать, как Лев Алексеевич, а тщательно подготовиться к разговору, придумать и записать все вопросы и последовательно их задать. И не бояться выслушать ответы. Она должна понимать не только, каково положение дел на сегодня, но и каким оно может быть завтра, то есть какие прогнозы. Выяснив точно, каково положение дел на сегодня, она должна бежать искать других врачей, платить деньги и собирать консилиум, потому что врачи тоже люди и часто ошибаются. Затем, выяснив, какие прогнозы, она должна думать, что делать дальше. Например, если прогнозы плохие и Лев Алексеевич выйдет из больницы глубоким инвалидом, ей нужно думать о том, как они будут жить.
Ворон стремительно спланировал вниз и затопал лапками рядом с Котом. Ему очень не понравилось, что за время его отсутствия Кот не только перебрался в другое место и теперь валялся грязным комком под самым носом у Камня, но еще посмел вести с его единственным близким другом какие-то сомнительные разговоры. Все это напоминало Ворону заговор, плетущийся за его спиной, чем и объяснялась его неожиданно грубая выходка.
– Бедный мальчик, – пробормотала Настя. – Досталось ему!
Антон пересел в свою машину и уехал, нахально сделав ловкий разворот через две сплошные полосы. Настя, проклиная собственную законопослушность, долго ехала в совершенно не нужном ей направлении, пока не увидела знак, разрешающий разворот. До дома она добралась, против ожиданий, довольно быстро, несмотря на то что был вечер пятницы, когда машин на дорогах обычно бывает много до позднего времени.
Вот, значит, какой он, этот невесть откуда взявшийся журналист, решивший податься в драматурги. А что? Симпатяга, обаятельный. Может, и не бесталанный, может, зря Малащенко так на него наговаривал?