Насер не отрывал взгляда от лица Грея, оценивая его с холодной расчетливостью.
— К тому же мы начисто забыли еще об одном указании, оставленном нам, — продолжал Вигор. Он поднял свиток. — Повествование было вышито на шелке. Но почему именно на шелке?
По чьему-то сигналу барабаны умолкли, оставив в воздухе зависшую гулкую ноту. Наступившая тишина была устрашающей.
Лайнер втиснул свой нос между двумя сплошными каменными стенами. Корме хочешь не хочешь пришлось следовать за ним. Корабль вздрогнул, задев левым бортом о скалу. Послышался зловещий скрежет. Острый каменный зубец смял в щепки две шлюпки, осыпавшиеся вниз дождем обломков. Монк едва успел отскочить назад.
Несомненно, произошло что-то серьезное. Грей не принял в расчет то, что его отец болен, что ему постоянно требуются лекарства. Не явилось ли это следствием сознательной слепоты, упорного нежелания принять истинное состояние отца? Так или иначе, из-за его безрассудства жизнь родителей теперь под угрозой.
— «Улыбка Ангкора», — сказал Вигор, обратив внимание на взгляд Грея. — Это лик Локешвары, бодхисатвы сострадания. Грей задержал взгляд на огромном каменном изваянии, моля Бога о том, чтобы это сострадание распространилось и на Насера. Затем он взглянул на часы. Осталось двадцать пять минут до следующей часовой отметки, когда Насер отдаст приказ отрезать его матери еще один палец.