– Ах, где там! Бродит по комнатам и все. Даже гулять не хочет.
– Отлично, – ответил я. – Вот только с этой пробой у меня что-то не ладится. Ты, конечно, каждый день их берешь, но я вчера сильно осрамился.
Двадцать пять миль до Дарроуби мы преодолели не менее чем за столетие. Хелен сидела возле меня очень тихо, лишь изредка закрывая глаза и судорожно вздыхая, а мое сердце выбивало дробь о ребра. Когда мы въехали в наш городок, я повернул направо.
Я решил, что это случайный каприз, но он продолжал вести планомерную кампанию день за днем, с невыразимым отвращением глядя на резиновые сапожки, когда Хелен натягивала их ему на ноги, и скорбно опуская плечи, чтобы показать, насколько мало подобная обувь подходит такому мужчине, как он.
Я снова взглянул на Билли, на курносое загорелое лицо, безмятежные глаза, спокойную улыбку.
Правда, когда позднее я сел у себя в каюте писать мои заметки, то пришел к выводу, что заражение невелико и должно пройти само собой, так как овцы были в прекрасном состоянии, получали вдосталь отличного корма и больше не паслись на зараженных лугах. Все равно, мне это не нравилось. В Гулле ветеринары не заметили кашля, но в Клайпеде заметят, а мне очень хотелось сдать им абсолютно здоровых животных.