– Лежать! Лежать! – взвыл я, как всегда, но два уэст-хай-ленд-уайт-терьера продолжали, стоя на задних лапах, передними яростно царапать мои голени. (Выше они не дотягивались.) Возможно, кожа у меня на голенях особенно нежная, судить не берусь, но ощущение было мучительнейшим.
– Знаю чего вы думаете. Уолта Барнетта голыми руками не возьмешь, а он нюни из-за дохлого кота распускает. Обхохочешься! Будете потом ржать до упаду.
По склонам тянулись изумрудные пастбища, резко контрастируя с пятнами вереска и грубой травы у вершин. И только нескончаемый узор каменных стенок захватывал и их, скрываясь за голыми гребнями – границей нетронутой земли.
Он бросил на меня быстрый взгляд. Порошки, которые я прописал в тот раз!
– Альберт! – крикнул он. – Вон те секаторы! Дайте-ка на них поглядеть.
– Но почему, мистер Хэрриот? – спросила миссис Уэстби. – Что произошло? Отчего ему стало лучше?