Я воспользовался мгновением неподвижности, чтобы соскрести с физиономии еще клочок мыльной пены.
– Ну-у… право, Рон, не знаю. Мне не очень нравится, но, вероятно, эта дама считает по-другому.
– Бывает, Клем, – сказал я, нисколько не удивившись. За взнос в двадцать пять фунтов Хадсоны еще до истечения года получили от страховой компании семьсот фунтов с лишним. Естественно, что она забила отбой.
– Сукин сын, Рострон! – взвыл он. – Я его, подлюгу, ненавижу. Столько лет надо мной измывается, так я ему сейчас все выложу, что о нем думаю!
– Боюсь, – сказал я, – что очень серьезно.
– Нет, вы даже не понимаете, какой вы счастливчик, – сказал я. – Подумать только, сколько часов я пролежал на полу в коровниках из-за неправильного положения плода! Производил разъятия, надрывался, чтобы повернуть голову или добраться до ножек. Нет, наверняка я укоротил себе жизнь. А умей я, так от скольких хлопот избавился бы благодаря простенькой операции! Но, собственно, как ее делают?