Но, шагая по двору, я забыл про нее, вернувшись мыслями к пораненной лапе. Вряд ли кот мог случайно рассечь ее таким образом. Слишком уж глубок и ровен порез, словно сделан бритвой. И вновь внутренний голос шепнул мне, как нередко шептал в прошлом, что все не так просто, как кажется на первый взгляд.
– На вашем месте, – сказал он, – я бы обратился к английскому консулу.
– Угу. Утром вхожу в стойло, а она лежит. Словно ее громом пришибло.
– Во всем виноваты хозяева. Они их не только не воспитывали, но все время тетешкали да еще сюсюкали.
– Ну, и прекрасно, Рон, – сказал я. – Продолжайте. Будем надеяться, что она поможет.
На вершине Деннор-Банка я прижал машину, как мог ближе, к белой стене, обтесанной снегоочистителями, вылез и надел лыжи. Должен покаяться, я уже воображал себя бывалым лыжником. У всякой медали есть оборотная сторона, и надолго легший снеговой покров надежно окутал немало удобных пологих склонов. С десятком других энтузиастов я при каждом удобном случае отправлялся кататься с них и, летя вниз в морозном воздухе, испытывал редкое удовольствие. Я даже купил руководство и считал, что приобрел немалую сноровку.