– С собакой у меня неладно, – буркнул он.
Есть сараи и сараи. Попадаются среди них небольшие, уютные, сладко пахнущие сеном, но этот был ужасен. Мне доводилось входить в него, когда с неба лились лучи полуденного летнего солнца, но даже и тогда его крошащиеся стены и гнилые стропила окутывал сырой сумрак – под этими затянутыми паутиной потолочными балками не было места ни теплу, ни бодрости. Я часто думал, что людей, которым сельская жизнь рисуется тихой идиллией, следовало бы сводить в такой сарай, словно вобравший в себя всю ее суровость.
– Обо мне не думайте, – сказал я. – Лошади – ваша епархия. Если ваше средство поможет этому пони, мне все равно, какое оно.
Он был прав: теперь, изложив эту историю тридцать пять лет спустя, я сообразил, что ничего подобного с тех пор не случалось.
– Гись-гись, – одобрительно произнес мистер Стоукилл, незаметно пододвигаясь к ним с листом наготове. – Гись-гись.
Чайник миссис Холл опустел, последний сухарик был доеден, и только тогда я проводил Хелен к машине и отправился навещать моих пациентов.