Он свернул за угол к черному ходу, и я последовал за ним, размышляя, почему в Йоркшире обязательно оплачивают "счетец", а не счет. Через кухню с каменным полом мы прошли в комнату благородных пропорций, но обставленную крайне скудно: стол, несколько деревянных стульев и продавленная кушетка.
– Лидия нынче вечером свободна, и я обещал с ней встретиться. – Он тихонько засвистал. – Жаль упускать случай, когда все идет так хорошо. По-моему, я ей очень нравлюсь. Она стала уже совсем ручной.
– Он совершенно здоров. Не трудитесь выходить из машины, я сейчас за ним схожу.
Я мрачно кивнул. Да, эта мысль могла послужить утешением. Хелен сварила к обеду крепкий мясной бульон, заправила его сельдереем, пореем и морковью – он так благоухал, что и мертвого воскресил бы. Я встал, поцеловал ее и побрел в ночной мрак.
– Я только что говорил с мисс Уэстермен, – объявил он.– Она очень довольна. Вы оба молодцы.
У меня засосало под ложечкой. Я взглянул на часы – четверть шестого. До завтрака еще долго. Я свернул на широкую площадку и поставил машину между тяжелыми грузовиками. Торопливо шагая к кафе, в котором еще горели лампы, я решил, что не стану обжираться и обойдусь скромным бутербродом. Я уже бывал тут, и фирменные бутерброды мне понравились, а после такой тяжелой ночи не мешало подкрепиться.