Зигфрид положил нож и вилку и назидательно погрозил мне пальцем.
– А вот теперь с Дэном плохо, – сказала она. – Он у нас овечий сторож, но мы все так его любим, что считаем членом семьи.
Лошадь мистера Дру почти совсем оправилась еще до моего приезда, но на всякий случай я сделал ей инъекцию легкого снотворного. На обратном пути мне вдруг пришла в голову блестящая мысль, и я свернул на дорогу, которая вела в обход городка к кварталу современных особнячков, где жила мисс Уэстермен. Остановив машину у номера десятого, я пошел по дорожке к крыльцу.
– Джеймс, какого черта? Уже половина десятого! Либо ехать сейчас же, либо вообще можно не ехать! Бродячая собака с тяжелыми повреждениями. В чем, собственно, проблема?
– Старик помолчал, сгорбившись, глубоко засунув руки в карманы куртки. – Работали хуже каторжных, когда я работал хуже каторжного. – Он поглядел на меня, и я вдруг уловил в белесо-голубых глазах тень тех мучений и непосильного труда, который он делил с этими лошадьми.
Я вновь возвращался домой через Коптон после вечернего вызова, и свет в дверях "Лисы и гончих" напомнил мне о несложной операции, которая в вихре трудовых дней давно успела вылететь у меня из головы. Я остановил машину, вошел и сел, оглядывая знакомые лица.