Меня вновь охватило невыразимое смущение. Беднягу одолевают горькие мысли, а я непрошено вторгаюсь в его одиночество.
– Ладно, Зигфрид, попытаюсь еще раз, – ответил я после некоторого размышления.
– Ага. Добрался вчера до мешка с овсом! – И щуплый цыган кивнул на большой полупустой мешок у задней стенки фургона. Я по-прежнему понимал его с трудом, но он все-таки втолковал мне, что чубарый отвязался и объелся овсом. И он дал ему касторки.
Хлопоты мне причинял только стол, который то и дело складывался, когда я поднимал на него животных. Металлические распорки имели обыкновение в решающий момент срываться с упора, ножки подламывались, и пациент соскальзывал на пол. Но через некоторое время я приспособился и, осматривая животное, подпирал распорку коленом.
– Но как быть с ее выменем? Я, конечно, готов зашивать соски, но…
Каждое утро он составлял список визитов с такой быстротой, что я нередко отправлялся не на ту ферму или получал не те инструкции. Когда вечером я рассказывал ему об этих недоразумениях, он принимался от души хохотать.